Жизнь в нечестивых снах, в треснувших зеркалах, Ядерный Хаос кружит пепел в твоих руках...
Давно меня тут не было - то отсутствие инета, то неприятности с электроэнергией (начавшиеся почему-то именно в этом месяце), то ещё что-нибудь.
Я жив-здоров, жизнь идёт своим чередом. Хожу на учёбу, иногда прогуливаю, играю во вторых симов и третьих героев целыми днями, читаю книги (всё больше ненавязчивое фэнтези), проклинаю мартовские морозы, общаюсь с Лордом, реже с Кирой, ещё реже с теми, кто участвует в сшивках Флая; жду тепла, скучаю по Москве и, разумеется, размышляю и мечтаю - по-моему, это моё основное времяпрепровождение с 11 лет.
Меня опять стал преследовать во снах Р. Надоел уже. Два года прошло - с чего бы вдруг такой рецидив.
Жизнь в нечестивых снах, в треснувших зеркалах, Ядерный Хаос кружит пепел в твоих руках...
На дайри иногда встречаются таинственные незнакомцы, про которых ничего неизвестно, но которые обладают ненавязчивым и, вместе с тем, безотказно действующим обаянием. Это похоже на чары - лёгкие, незаметные и - пьянящие. А может, виной всему моё воображение. Тем замечательнее, что обладатели сих чар обычно сами не замечают производимого ими действия. Открывать определённый дневник одним из первых, ревниво проверять список пч и избранных, иногда несмело комментировать... Обожаю это ощущение. О, эта дивная хрупкость и манящая неопределённость - это ли не влюблённость?
Жизнь в нечестивых снах, в треснувших зеркалах, Ядерный Хаос кружит пепел в твоих руках...
В субботу, вторник и сегодня работал - в итоге сильно заболел, уже после первого дня (( Впрочем, зато заработал 1400. А завтра приезжает Лорд (а я полдня, как лох, проведу на учёбе...)
Жизнь в нечестивых снах, в треснувших зеркалах, Ядерный Хаос кружит пепел в твоих руках...
Для любопытствующих - мифология Петербурга.
читать дальше Миф, легенда и предание в эпике нового времени.
Роман А. Белого "Петербург".
Часть исследователей считает, что мифологию человечество создаёт только на архаической стадии своего развития, а современное мифотворчество - группы людей или какого-либо одного писателя - собственно, не является мифотворчеством как таковым. Большая же часть исследователей сходится во мнении, что культуре нового времени свойственно мифотворчество (особенно это заметно на примере литературы XX века) - пусть и не совсем такое, как архаичное, но, тем не менее, вполне приемлющее название мифологии.
Мне бы хотелось рассмотреть, каким образом мифология, сложившаяся сначала в устном фольклоре, а затем отразившаяся в литературе, так называемая "мифология" Петербурга, отразилась в символистском романе Андрея Белого "Петербург". За всего 300 лет существования Санкт-Петербург "выстроил" вокруг себя разветвлённую систему разнообразных легенд и сказаний, связанных с рождением города и его разрушением (космогонический и эсхатологический мифы) и включивших в себя элементы христианской религии (в частности, образы Христа и Антихриста). История Петербурга неотделима от петербургской мифологии. Долгое время эта мифология существовала лишь в устном виде, пока в XIX веке не стала устойчивой темой литературы - вспомним, например, Петербург А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя, Ф.М. Достоевского. С тех пор многие писатели затрагивали в своих произведениях тему Петербурга и связанных с ним мифов, и, разумеется, символисты не могли обойти эту тему - ведь миф символичен.
Уже сами обстоятельства основания Петербурга - не его стихийное рождение, а результат волевого акта сильной личности; место строительства - болото; сама личность Петра I, считавшегося в народе царём-Антихристом; его деятельность, изменившая быт всей России и повернувшая страну на западный путь развития - всё это привело к тому, что Санкт-Петербург с самого начала стал восприниматься как "западный", "европейский", "нерусский" город. Считалось, что этот город проклят (да и место его основания подкрепляло эту точку зрения) и будет непременно разрушен. Частые наводнения служили лишь подтверждением этот мнения. Образ Петербурга неразрывно связан с образом его основателя - Пётр I и, затем, Медный всадник стал олицетворять дух города. Один из литературных источников романа "Петербург" - это "Медный всадник" А.С. Пушкина. Медный всадник появляется на страницах романа таинственным и грозным призраком: "Пустовала вся площадь.
В этот час полуночи на скалу упали и звякнули металлические копыта; конь зафыркал ноздрёй в раскалённый туман; медное очертание Всадника теперь отделилось от конского крупа, а звенящая шпора нетерпеливо царапнула конский бок, чтобы конь слетел со скалы.
И конь слетел со скалы.
По камням понеслось тяжелозвонкое цоканье - через мост: к островам. Пролетел в туман Медный Всадник; у него в глазах была - зеленоватая глубина; мускулы металлических рук - распрямились, напружинились; и рванулось медное темя; на булыжники конские обрывались копыта, на стремительных, на ослепительных дугах; конский рот разорвался в оглушительном ржании, напоминающем свистки паровоза; густой пар из ноздрей обдал улицу световым кипятком; встречные кони, фыркая, зашарахались в ужасе; а прохожие в ужасе закрывали глаза" [1. С. 301].
Медный всадник - грозный дух города и, одновременно - Всадник Апокалипсиса (дух проклятого города, царь-Антихрист). Его появление - признак близящегося Страшного Суда (кстати, одноимённая глава есть в романе), смерти, сумасшествия (вспомним сумасшедшего Евгения и Александра Ивановича Дудкина, который так же сойдёт с ума, увидев Всадника). Он - тот, кто губит без возврата. Это фраза несколько раз встречается в романе (так же называется и одна из глав) - голос Всадника слышит и Александр Иванович, и Николай Аполлонович: "…теперь же зыбкая полутень покрывала Всадниково лицо; и металл лица двусмысленно улыбался.
Вдруг тучи разорвались, и зелёным дымком распавшейся меди закурились под месяцем облака… На мгновение всё вспыхнуло: воды, крыши, граниты; вспыхнуло - Всадниково лицо, меднолавровый венец; много тысяч металла свисало с матово зеленеющих плеч медноглавой громады; фосфорически заблистали и литое лицо, и венец, зелёный от времени, и простёртая повелительно прямо в сторону Николая Аполлоновича многосотпудовая рука; в медных впадинах глаз зеленели медные мысли; и казалось: рука шевельнётся (протрезвонят о локоть плаща тяжёлые складки), металлические копыта с громким грохотом упадут на скалу и раздастся на весь Петербург гранит раздробляющий голос:
- Да, да, да…
- Это - я…
- Я гублю без возврата" [1. С. 214-215].
История превращается в дурную бесконечность повторяющих друг друга явлений - так и "пролившийся металлом" в жилы Дудкина Всадник оживает в нём, но уже в виде карикатуры и пародии, когда в конце седьмой главы Александр Иванович сходит с ума, убивает Липпанченко и принимает довольно странную позу: убийца, с побелевшим лицом и чёрными петровскими усиками, садится верхом на убитого и простирает вперёд правую руку, сживая в ней окровавленные ножницы (орудие убийства). Его поза комически повторяет позу Медного всадника. Время, о котором рассказано в романе, - завершение эпохи, начатой петровскими реформами, преддверие революций, эпоха взрывов и потрясений. Близится Страшный Суд, сумасшествие - его предвестник, как и явление Всадника, и страшный ночной разговор Дудкина с оборотнем Шишнарфне, одной из вариаций образа Дьявола.
(Впрочем, необходимо заметить, что образ Петра двоится, как и образ созданного им города, о чём ниже. С одной стороны, Пётр Первый - это царь-Антихрист, но, одновременно, он творец, "демиург" нового города, новой эпохи, нового мира - об этом тоже не следует забывать).
Медный всадник оживает, материализуется всегда ночью, в призрачном свете луны. Кстати говоря, лунный неясный свет освещает Петербург в романе гораздо чаще, чем солнце. Мертвенный фосфорический блеск луны сопровождает читателя на протяжении всего повествования. Город приобретает фантастические, призрачные очертания, становится городом-мифом, городом-иллюзией, он есть или его нет - неизвестно. Мерцающий город-призрак, скрытый в тумане днём и дрожащем свете луны ночью.
"Петербург, Петербург!
Осаждаясь туманом, и меня ты преследовал праздною мозговою игрой: ты - мучитель жестокосердный: но ты - непокойный призрак: ты, бывало, года на меня нападал; бегал и я на твоих ужасных проспектах, чтоб с разбега влететь вот на этот блистающий мост…" [1. С. 214].
Город на Неве изображён как город, всё больше погружающийся в бездну, в нижний, подземный мир: "Принизились острова; принизились земли; и принизились здания; казалось - опустятся воды, и хлынет из них в этот миг: глубина, зеленоватая муть…" [1. С. 19]. "Для Русской империи Петербург - характернейший пунктик <…> Столичный наш город, весьма украшенный памятниками, принадлежит и к стране загробного мира" [1. С. 295]. Повторяющиеся образы теней, туманов подчёркивают причастность Петербурга к загробному миру (туман - постоянный атрибут подземного царства в германской мифологии).
Город на протяжении романа не единожды сравнивается с призраком, с неясным видением. "Петербург - это сон", - первая фраза главы, названной "Будешь ты, как безумный". Этот город губит (без возврата, о чём уже говорил его дух), он сводит с ума (судьба Александра Ивановича). "Нравственная "ущербность" города, его скрытая инфернальность, его способность деформировать личность, превращая её в орудие действий "потусторонних" сил, выдвинута в романе на первый план" [4. С.617].
Петербург в романе - точка схождения двух пространств, пространства исторически-конкретного, обыденной реальности, быта и потустороннего мира призраков, видений, бездны, таинственного бытия. Город живёт двойной жизнью, у него - два лика. Взаимодействие черт реальных и воображаемых, исторически-конкретных и потусторонних - главная особенность поэтики "Петербурга". Петербург для А. Белого - не только образ конкретного города, сколько обобщённый символ, символ грандиозных противоречий, во власти которых оказался человеческий род (это и противостояние Востока и Запада, государственной власти и народа (в романе - центр города и острова), противостояние крайнего индивидуализма и необходимости жить в социуме… Ряд противоречий, думается, можно множить). "Следовало бы сказать, что в романе Белого образно воплощена тотальность закона отчуждения людей от собственной человеческой природы - и в этом смысле "Петербург" предвосхищает произведения Ф. Кафки, Д. Джойса, с которыми, как правило, связывают новые пути европейской прозы" [6. С. 212]. Кризис эпохи ощущают все герои романа, сообразно ему они строят своё мировоззрение: Александр Иванович Дудкин, террорист, предваряя мифы XX века (от фашистских до левоэкстремистских) развивал "парадоксальнейшую теорию о необходимости разрушить культуру, потому что период историей изжитого гуманизма закончен и культурная история стоит перед нами, как выветренный трухляк…" [1. С. 292].
Единственное светлое явление в романе - это призрак Христа, возникающий как антагонист и антипод грозного Медного всадника. Некий "печальный и длинный", одетый в белое домино (перекличка с образом Христа из поэмы Блока "Двенадцать", своим появлением он привносит в душу героев тихую грусть и успокоение. В романе он выступает как символ любви, сострадания и жизни. Христос и Всадник словно ведут невидимую борьбу за души обитателей Петербурга - даже появляются они почти одновременно. Когда Софья Петровна возвращалась с бала в доме Цукатовых, её встретил и усадил в пролетку некто "печальный и длинный":
"- Ну, да кто же вы?
- Вы все отрекаетесь от меня: я за всеми вами хожу. Отрекаетесь, а потом призываете…
Софья Петровна Лихутина тут на миг поняла, что такое пред ней: слёзы сжали ей горло; она хотела припасть к этим тонким ногам и руками своими обвиться вкруг тонких колен неизвестного, но в это мгновение прозаически загремела пролетка и сутулый, заспанный Ванька вдвинулся в светлый свет фонаря" [1. С. 173].
А затем ей мерещится, будто её настигает Медный Всадник: "И когда она обернулась, ей представилось зрелище: абрис Мощного Всадника… Там - две конских ноздри проницали, пылая, туман раскалённым столбом.
То её настигала медновенчанная Смерть" [1. С. 174].
Так было и с Александром Ивановичем Дудкиным, возвращавшимся ночью к себе: у ворот его встречает тот же "печальный и длинный", бросивший на него "невыразимый, всевидящий взгляд", и сразу после этой встречи на чердак к Дудкину является Медный всадник. Люди тянутся к "печальному и длинному", но, однако же, находятся во власти Медного всадника: призрак Христа проигрывает битву за души людей, населяющих Петербург, Медный всадник остаётся хозяином города. Однако в эпилоге романа содержится намёк на возможность для героев измениться внутренне (что характерно, это напрямую связано с переменой места жительства: Николай Аполлонович уезжает в Египет, а Аполлон Аполлонович - в родовое имение. Они покидают проклятый город).
"...Белый создаёт в своём романе сложную и разветвлённую мифологию города, где подлинная история, как и во всякой мифологии, является лишь исходным моментом и подспорьем, но не прагматической основой. Роман Белого и есть в условном плане литературный миф о Петербурге, едва ли не самый грандиозный из всех литературных мифов, созданных на русском языке" [3. С. 307].
Помимо петербургской мифологии в романе есть намёки на античные мифы. Вспомним имя одного из главных героев романа - Аполлон Аполлонович. Это имя является достаточно необычным для русской традиции и потому должно быть связано с именем бога Аполлона. Аполлон (бог) призван гармонизировать хаос музыкой, сенатор Аполлон Аполлонович - властью бюрократического принуждения. Однако планы сенатора рушатся, страна волнуется в преддверии революции 1905 года, на самого Аполлона Аполлоновича совершается покушение, после чего он вынужден выйти в отставку. Торжествует хаос, гармонии нет в современном мире. (В рамках христианских аллюзий, о которых было сказано выше, - торжествует Всадник смерти, Антихрист, Дьявол).
Космогонические образы и ассоциации в "Петербурге" очень значительны. Особенно примечательна в этом смысле глава "Страшный Суд": Николай Аполлонович засыпает над "сардинницей ужасного содержания" (над бомбой), и его посещает ряд видений: "В центре этого ореола какой-то морщинистый лик разъял свои губы с хроническим видом; преподобный монгол вошёл в пёструю комнату; и за ним провеяли тысячелетние ветерки.
В первое мгновение Николай Аполлонович Аблеухов подумал, что под видом монгольского предка, Аб-Лая, к нему пожаловал Хронос (вот что таилось в нём)!<...>
И Николай Аполлонович вспомнил: он - старый туранец - воплощался многое множество раз; воплотился и ныне: в кровь и плоть столбового дворянства Российской империи, чтоб исполнить одну стародавнюю, заповедную цель: расшатать все устои; в испорченной крови арийской должен был разгореться Старинный Дракон и всё пожрать пламенем…" [1. С. 236]. Образ Дракона как мировой силы, противостоящей благому божественному началу, восходит к Апокалипсису.
Николай Аполлонович, связанный собственным обещанием и принуждаемый шантажом, должен бросить бомбу в своего отца. Отцеубийство уподобляется богоубийству, оно становится символом уничтожения всей вселенной.
"…а уж Сатурном, родителем, Николай Аполлонович был сброшен в безмерность <…>
На исходе четвёртого царства он был на земле: меч Сатурна тогда повисал неистекшей грозою; рушился материк Атлантиды: Николай Аполлонович, Атлант, был развратным чудовищем (земля под ним не держалась - опустилась под воды); после был он в Китае: Аполлон Аполлонович, богдыхан, повелел Николаю Аполлоновичу перерезать многие тысячи (что и было исполнено); и в сравнительно недавнее время, как на Русь повалили тысячи тамерлановых всадников, Николай Аполлонович прискакал в эту Русь на своём степном скакуне; после он воплотился в кровь русского дворянина; и принялся за старое: и как некогда он перерезал там тысячи, так он нынче хотел разорвать: бросить бомбу в отца; бросить бомбу в самое быстротекущее время" [1. С. 238]. Его отец, Аполлон Аполлонович, ассоциируется с Сатурном, Хроносом, свергнувшим отца и пожирающим собственных детей. Николай Аполлонович собирается бросить бомбу в своего отца; с Хроносом связывались представления о золотом веке и абсолютном времени - следовательно, Николай Аполлонович собирается взорвать золотой век, гармонию, само время. Это подводит нас к тому, о чём сказано выше, - наступила эпоха слома, взрывов и потрясений, гармонии больше нет. Наступил Страшный Суд.
В романе А. Белого мифология современного времени (мифология Петербурга), религия и античные мифы сплетаются в тугой клубок смыслов и образов, необычайно ёмких и многозначных по содержанию, делая "Петербург" неповторимым шедевром Серебряного века
Список использованной литературы
1. Белый А. Петербург, Л., 1981.
2. Бердяев Н.А. Астральный роман // Бердяев Н.А. Кризис искусства, М., 1990. С. 36-47.
3. Долгополов Л. Андрей Белый и его роман "Петербург", Л., 1988.
4. Долгополов Л. Творческая история и историко-литературное значение романа А. Белого "Петербург" // Белый А. Петербург, Л., 1981. С. 525-624.
5. Лотман Ю.М. Символика Петербурга и проблемы семиотики города // Лотман Ю.М. История и типология русской культуры, СПб, 2002. С. 208-220.
6. Пискунов В. "Второе пространство" романа А. Белого "Петербург" // А. Белый. Проблемы творчества, М., 1988. С. 193-214.
7. Топоров В.Н. Из истории петербургского аполлинизма: его золотые дни и его крушение // Топоров В.Н. Петербургский текст русской литературы, СПб, 2003. С. 119-262.
Жизнь в нечестивых снах, в треснувших зеркалах, Ядерный Хаос кружит пепел в твоих руках...
Ну, а сегодня была очередь Мики заниматься любовью с моим компом. Собственно, купил я эту видеокарту вызывающе оранжевого цвета (так не подходит к моей зелёной материнке)) ). А потом он её ставил. Переставлял модем, настраивал его заново, ставил дрова для видяхи в обе винды (на одну они не ставились), в общем, как обычно ). Но таки симы пошли (правда, никаких моральных сил сейчас нет в них играть).
Теперь бы мне поставить себе в хр-шной винде, наконец, офис (КИРА! Брось мне ключ! Этот диск у тебя!), а в 98-ой - нормальный др-вэб и жить спокойно. И не думать о том, что нужна новая клава.
Как странно: Мика работал, а устал я.
А вчера нас на лекции по исторической поэтике фотографировали для газеты "Педагогический вестник". Того и гляди, прославлюсь.
Жизнь в нечестивых снах, в треснувших зеркалах, Ядерный Хаос кружит пепел в твоих руках...
Сегодня прочитал "Парфюмера" П.Зюскинда и испытал исключительно сильный восторг от завершающих глав книги. Я редко получаю столь отточенно тонкое, как лезвие, наслаждение, которое мне дарят некоторые книги. Высшее начало для меня - Абсолютная Красота во всех проявлениях, и сегодня я полной мере уяснил, как Она может воплотиться в ароматах. Жаль, от природы я не обладаю особенно чутким обонянием (примерно средней чуткости), впрочем, этот недостаток вполне смогла возместить моя фантазия, которую я, возможно, излишне самонадеянно считаю достаточно богатой.
"Парфюмер" - это шедевр. Я очень скептически относился к этой книге, местами, по ходу чтения, она казалась мне тяжёлой (по атмосфере) и иногда скучной, но ряд финальных эпизодов (начиная с момента несостоявшейся казни) привёл меня даже не в восторг, а в экстаз. Не буду говорить о тех ассоциациях, что не могли не возникнуть у меня при чтении - кто общается со мной достаточно тесно, несомненно, поймёт, о чём я думал, читая вышеупомянутый эпизод ))
Жизнь в нечестивых снах, в треснувших зеркалах, Ядерный Хаос кружит пепел в твоих руках...
Вчера долго занимался с собственным компом любовью, но в итоге выяснил, где стоит оперативка, как она ставится и смог её поставить. Теперь при 375 метрах оперативки мой двухгиговничек просто летает. Счастлив. Таких подарков мне ещё никто, кроме родителей, не делал.
Правда, вторые симы всё равно не пошли (!!) из-за дрянной видеокарты (а она ещё и встроена в материнку). Но я уже больше не могу просто - в конце концов, совершенство недостижимо. В них буду играть в Москве, у Лорда.
Дожили. В институте меня стали называть москвичом )))
Предаюсь безделью (зря, конечно, дел куча), этот месяц мы учимся два раза в неделю.
Жизнь в нечестивых снах, в треснувших зеркалах, Ядерный Хаос кружит пепел в твоих руках...
Сегодня рано утром вернулся домой ((( Ужасно вновь привыкать жить без любимого человека под боком (( Ломка.
В поездах я таки не сплю (
Теперь надо читать тонну избранного.
А вообще, было весело. Начался мой визит в заснеженную морозную столицу со схватки с контролёром в автобусе. В первый же день. (Как я давно не видел голубого неба... В Питере всё время пасмурно). А потом началось. 2 бутылки рябины на коньяке на двоих, ночь в безуспешных попытках вызвать ихтиандра, покупка на следующий день всяких загадочных предметов, которые непременно должны быть в любом доме, где я живу (о, как гордо мы несли это в супермаркете!). На следующий день я зарёкся пить и питался одним кефиром, а ещё через день мы пошли в гости к Лине и Филии и пили вино с коньяком )
Историческия встреча с Филией состоялась (сколько лет мы этого ждали?). Кстати, они с Лордом совершенно не похожи, как считают некоторые. Мне кажется, цвет волос не может служить достаточным основанием для признания полного сходства.
Сходили с Лордом на "Дом летающих кинжалов" в маленький зальчик. Сидели там практически одни. Фильм меня разочаровал. Красивая обёртка и непродуманный сюжет. А "голливудское" умирание героини чего стоит ((( В общем, я расстроен. Начало было таким обнадёживающим. Порадовал танец в начале фильма и сцена с бамбуком. Собственно, только ради этого и куплю его на диске. Насколько же "Герой" был интеллектуальнее...
Познакомились позавчера с Мураки и Сказкой (Асато - это другой ник или другая аватара?). Пили, как ни странно, Кока-колу. Также познакомились с младшим братом Сказки по имени Гарри Поттер (действительно, феноменально похож)) ), которого Лорд теперь будет учить всяким нехорошим вещам два раза в неделю. )))
Затем встретились с Уриэлем и пили с ним где-то в районе Красной площади. Наконец-то получил кассету с записью нашей летней прогулки по Питеру. Увы, на ней не было звука (УРИЭЛЬ! Это так задумано?).
Жаль, не успели второй раз встретиться с Филией и с Мицурой, о чьём визите в Москву я узнал слишком поздно.
Было много, много за кадром. Разговоры об одном милом моему сердцу мире, незримое присутствие... эээ... "друга семьи". тройственный союз )))
В общем, дни пролетели безумно быстро. А тут ожидает гора скучных дел и написание тупых работ. И Мику надо поймать за хвост. Лорд осыпал меня подарками ( обожаю)) ): оперативка, мои любимые шоколадки, свечка - оную оперативку нужно поставить, как и раздобыть кодеки для комбодрайва. С шоколадкой и свечкой справлюсь сам.
Жизнь в нечестивых снах, в треснувших зеркалах, Ядерный Хаос кружит пепел в твоих руках...
Ну правильно. Как только я собрался ехать, наступило тотальное похолодание - и в Питере, и в Москве в особенности (и штормовые предупреждения там одно за одним). Это, наверное, мне назло, чтоб дома сидеть...
Жизнь в нечестивых снах, в треснувших зеркалах, Ядерный Хаос кружит пепел в твоих руках...
В последнее время, кроме хандры (слава Богу, сегодня она меня покинула) у меня проснулась паранойя: все от меня всё скрывают. Нет, ну действительно... Тайные свиданья, о которых я узнаю случайно несколько дней спустя, подозрительные беседы за моей спиной двух дорогих мне людей, пребывание в инете тайком от меня, написание неизвестно кому посвящённых постов (тоже тайком, разумеется). И наверняка это только верхушка айсберга. Прямо-таки тайная жизнь какая-то. От меня скрывают что-то важное.
Даже таблетки мне подсовывают не те, которые надо...
Удвоение. Среди средств создания в изобразительном искусстве локальных субтекстов с удвоенной структурой существенное место занимает мотив зеркала. Широко встречается в самых различных произведениях.
Удвоение с помощью зеркала никогда не есть простое повторение: меняется ось "правое-левое" или, что ещё чаще, к плоскости экрана или полотна прибавляется перпендикулярная к нему ось, создающая глубину или добавляющая вне плоскости лежащую точку зрения. ("Венера и Амур" Веласкеса). В живописи и архитектуре – расширение художественного пространства.
Зеркало может играть и другую роль: удваивая, оно искажает и этим обнажает то, что изображение, кажущееся "естественным", - проекция, несущая в себе определённый язык моделирования.
Обширная литературная мифология отражений в зеркале и зазеркалье уходит корнями в архаические представления о зеркале как окне в потусторонний мир.
Литературным адекватом мотива зеркала является тема двойника. Подобно тому как зазеркалье – это странная модель обыденного мира, двойник – остранённое отражение персонажа. Изменяя по законам зеркального отражения (энантиоморфизма) образ персонажа, двойник представляет собой сочетание черт, позволяющих увидеть их инвариантную основу, и сдвигов (замена симметрии правого – левого может получать интерпретацию самого различного свойства: мертвец – двойник живого, не-сущий – сущего, безобразный – прекрасного, преступный – святого, ничтожный – великого и т.д.), что создаёт поле широких возможностей для художественного моделирования.
М. Каневская. Семиотическая значимость зеркального отображения. Умберто Эко и Владимир Набоков // НЛО 2003, №60
Символическая ценность зеркального отображения проистекает из веры в то, что между людьми и их отражениями существует магическая связь, что зеркало способно удерживать в себе душу или жизненную силу человека. Прочные позиции в культуре не могли не оказать влияния на статус зеркала как знака.
М. Бахтин "Автор и герой в эстетической деятельности"
Я не один, когда я смотрю на себя в зеркало, я одержим чужой душой. (Видеть себя со стороны и воспринимать увиденное, как своё я, неестественно для человека. Сложно понять, как увиденный другой в зеркале является собственным Я. Если вдуматься – бездна, в которую может упасть интеллект, ловушка для восприятия).
Невольное позирование. Недовольство своей внешностью.
К семиотике зеркала и зеркальности. Учёные записки Тарт. гос. уни-та, Тарту, 1988. Вып 831.
Именно в книге Льюиса Кэрролла "Алиса в Зазеркалье" проблема зеркала как семиотического механизма поставлена с предельной отчётливостью. Тема эта продолжает сохранять научную актуальность. Проблема энантиоморфизма (правизны-левизны).
Зеркало в большинстве случаев выступает как граница семиотической организации и граница между "нашим" и "чужим" мирами (при любом заполнении, от "я-ты" до "досмертие-послесмертие". С этой точки зрения мена правого-левого становится знаком более общей закономерности: структурной переорганизации, например, перемены направления в течении времени, что является разновидностью эффекта зеркальности.
Простейшие зеркальные эффекты: меня правого и левого, внешнего и внутреннего являются знаками других организаций, что, с точки зрения данной организации, предстаёт как неправильность или дезорганизация. Зеркало оказывается в истории культуры семиотической машиной описания чужой структуры. Поэтому оно так пригодно для логических игр и мифологических построений.
Левин Ю.И. Зеркало как потенциальный семиотический объект.
- непроницаемость зеркала (и разрушение его свойств при попытке нарушить её), безмолвность и неосязаемость изображения соотносят изображение со сновидениями, призраками и вообще с иным, потусторонним миром. В том же направлении работает и пространственная мена сторон в отражении.
- то обстоятельство, что изображение мы видим, но не можем потрогать, т.е. его двумерность и неосязаемость, делают зеркало моделью лжи, обмана, - или, на философском уровне, моделью противоречия видимости и сущности.
- зеркало даёт человеку уникальную возможность видеть себя, своё лицо, своё лицо, давая тем самым повод для диалога с самим собой. Отсюда возникает много важных семиотических потенций: 1) возникает тема двойника, чрезвычайно богатая своими собственными возможностями; 2) отражение связывается с рефлексией, самосознанием (ср. Бахтин).
- возможность использования зеркала для передачи сообщений (гелиотелеграф) => зеркало может выступать как модель вестника, вообще источника или передатчика сообщений (ср. зеркало в волшебной сказке и то, что там оно умеет разговаривать).
Эхо (отражение звука) и тень (своего рода антиотражение) как варианты зеркального отражения.
- в зеркале может отражаться другое зеркало со своим отражением. Два зеркала – бесконечность. При этом вызываемое поглощением света потускнение отражений высокого порядка может ассоциироваться с неясностью будущего или прошлого, с памятью и т.д.
- исключительно многообразны семиотические потенции кривого зеркала. Вогнутое и выпуклое зеркало могут служить моделями, соответственно, гиперболы и литоты.
- в ряде случаев имеет значение, из какого материала сделано зеркало. 1) Металлическое зеркало может соотноситься со щитом, выступая тем самым в функции волшебного средства, оберегающего от опасности; 2) стеклянное зеркало характеризуется хрупкостью; когда разбивается зеркало, как бы раскалывается и изображение; 3) водное зеркало особенно богато возможностями. Оно легко разрушимо, - но, в отличие от стеклянного, быстро восстанавливает свои зеркальные свойства, оно обладает "глубиной", т.е. у него есть своё специфическое "зазеркалье"; оно горизонтально, отражает небо (которое как бы опрокидывается в глубину) и ориентирует мир в соответствии с оппозицией вверх/низ.
Нарушение аксиом:
- нарушение свойства синхронности изображения оригиналу приводит к идее зеркала, в котором можно видеть прошлое и будущее.
- тип "волшебного зеркала" связан с нарушением требования "сопространственности" оригинала и зеркала, - когда зеркало может отражать то, что не находится в его "поле зрения".
- нарушение аксиомы буквальности изображения может приводить к идее зеркала, отражающего не видимость, а сущность.
- нарушение таких свойств изображения, как неосязаемость и безмолвность, в сочетании с нарушениями зависимости отражения от оригинала, порождает идею двойника и, шире, идею "зазеркалья", автономного от нашего мира, - своего рода антимира, характеризующегося переворачиванием оппозиции правого/левого (а для горизонтального зеркала также верха/низа).
- нарушение аксиомы непроницаемости зеркала влечёт за собой возможность проникновения человека в иной мир и вообще взаимопроникновения и взаимодейтсвия двух миров. Разнообразные отражающие поверхности: зеркала, окна, озёра, лужи, снежинки могут рассматриваться как "разрывы" в зримой вещественной ткани мира. А в мифологизирующем плане как окна в мир иной.
Зеркало или сон показывают, кем является некоторый заданный индивид в некотором ином мире.
Близость зеркала к функции всезнающего наблюдателя ("Отражённая ситуация – это та же, что и отражаемая, но увиденная со стороны".
Столович Л.Н. Зеркало как семиотическая, гносеологическая и аксиологическая модель
Способность зеркала "говорить"- результат его знакового характера, семиотической природы (Золян писал о способности волшебного зеркала говорить).
Атрибут самопознания, мудрости, но также и суеты, тщеславия.
Значения, которые обладают коммуникативной функцией, являются средством общения – знаковые, или семиотические. Познавательные значения зеркала являются гносеологическими. Зеркало выступает здесь как средство познания и самопознания. То, что в зеркале могут отражаться и транслироваться различные ценности, то, что само зеркало может определяться как ценность или антиценность, свидетельствует о его аксиологических потенциях.
Произведения нравоучительного характера – зерцало.
В историческом развитии искусства зеркало выступало двояко во отношении нравственной ценности. Оно было и знаком чистоты, атрибутом благоразумия и мудрости – одной из добродетелей в средневековой этике. И оно же обозначало суету и тщеславие, надменность и высокомерие, роскошь.
И всё равно мне кажется, что для завтрашнего доклада этого мало ((